Если для вас триггером являюсь я – временно оставьте аккаунт тоже. Вернётесь, если позже когда-либо захотите. Думайте о собственной безопасности. Если вы пользуетесь «Instagram» для поддержки в восстановлении – выбирайте аккаунты тщательно, чтобы ваше рекавери не стояло на месте. Именно вам (!) нужно идти вперёд – всех вы не спасёте. Вы, лучше, уже будучи здоровыми людьми, вернётесь за теми, кто отстал, если очень хотите оказывать помощь людям с расстройством.

У меня категоричное отношение к аспектам рекавери, потому что полумеры в восстановлении ещё ни разу меня не спасали. Несмотря на то, что я «эгоистично» проходила рекавери («я не буду оставаться в профилях прохождения восстановления, я буду идти одна»), разве я не могу сейчас предложить руку помощи?

Если вы общаетесь с людьми в рекавери и видите, что это является триггером – либо уходите вы, либо определённый человек устраняет триггер.

*

В «Instagram» я постоянно пыталась «достучаться» до людей и показать, что со мной. Я не знала, полностью ли я честна в своих мыслях, а, может, лгу и не знаю об этом. В итоге да, я лгала, но кто мог меня вытащить из такого? Я не понимала в полной мере, что релапс страшен. Я думала: «Ну, да, это всё плохо, но я тут всё равно побуду ещё, почему бы и нет, это такие знакомые ощущения и мысли о еде, тренировках».

Вспомните, как вы питались до режимных граммов еды? Это ваше обычное питание, которое сейчас называется интуитивным. Это не новая схема модного режима.

Мне не нравится говорить: «Я придерживаюсь интуитивного питания» – это звучит как «я в тренде». Я просто ем, как раньше, пытаясь попутно давить таких тараканов, как «что-то ну слишком большая порция» или «я же буду за сотку килограммов скоро, ё-моё, что мне делать?!» У меня всё чаще получается оставлять еду на тарелке, если чувствую, что в желудке достаточно, но я не думаю «на сколько же баллов я сыта» и тому подобное.

Честно, может, от лености своей, но я не особо разбиралась, почему я так много ем несколько месяцев – я тупо шла к холодильнику и ела, когда начинали грызть мысли о еде. Любые мысли.

Почему так? Потому что за последний год я несколько раз порывалась отойти от режима: включала сладости и углеводы вечером в рацион, не учитывала в КБЖУ какой-нибудь помидор и так далее. Но это были настолько жалкие попытки, что я возвращалась опять в свою клетку со вздохом «ну вот, опять ничего не вышло».

Я ела и ныла об этом, не зная, где конец. Я поняла кое-что осенью. Либо я «отпускаю вожжи» на 100% и терплю этот «ужас», пока меня это не оставит, либо так и буду: «приоткрыла дверь – ой, нет, не пойду, закрыла; снова нос всунула в дверную щель – ого, тут так без режима хорошо, ну, ладно – закрыла дверь».

Мой случай можно, с одной стороны, назвать «запущенным», так как моё питание было «наичистейшим» несколько лет – я не нарушала его ни крошкой сладкого. Поэтому я ела, ела и ела, чтобы съесть созданный дефицит энергии.

Я не знаю, где финиш. Нельзя говорить, что я здорова полностью. Мне нравятся худые и очень худые девушки – и этого не изменить. Нравятся! Но также не изменить и того, что я по природе своей не попадаю в свою же группу-фаворит. С этим фактом я пытаюсь примириться по сей день.

Психолог: «я не знаю, где финиш». Это часто пугает – причём как на первых стадиях, так и на последних. Только вы можете забывать, что если выбрать ОРПП, а не восстановление, то финиш находится вполне в определённом месте.

«Группа-фаворит»… Она исчезла. В то время, когда я писала этот пост, я не хотела верить, что смогу смотреть на людей иначе: «Вот люблю худых и всё!» Нет, всё изменилось. В конце рекавери я поняла, что мне нравятся разные люди. Те, которые выглядят, будто умирающие лебеди, перестали мне быть симпатичны.

*

Я очень много начала тренироваться, мне было невыносимо тяжело, потому что я продолжала нагрузки с теми же гантелями, что тягала до рекавери. Я задыхалась, у меня темнело перед глазами, но просыпалась в 6 часов утра, чтобы сделать тренировку. Я могла поднимать гантели вечером прямо перед носом Андрея – мне ничего и никто не могли помешать.

Я не хотела себе признаваться, что нахожусь в откате и он убивает меня. «Что такого? Это просто полезно. А вот это не потому что надо отработать калории. Я просто хочу, чтобы у меня мышцы красивые оставались. А в 6 часов утра я встаю, потому что вечером я не захочу тренироваться, нормальное же время!»

В моих публикациях проскальзывало «интуитивное питание», потому что мне казалось, что после трёх месяцев Страшного Голода я «теперь умею есть», теперь можно перечитывать заново книжку про ИП и начинать его пробовать по-новой. Я ошибалась. Я очень запуталась.

*

В своих постах я понемногу начала видеть ложь: «Настя, ты же пишешь, что ешь всё; что, так быстро всё закончилось, раз ты ешь на завтрак пару сырников с сахзамом?». Я продолжала описывать, что со мной было, не затрагивая мизерное количество потребляемых калорий и бешеные физические нагрузки, но сама уже всё больше начинала подозревать, что я свернула «не туда».

Фотографии тела начали мелькать чаще, и я их делала для того, что сказать: «Вот, смотрите, хоть я и наела 15 килограмм, но всё равно я не толстая! У меня тут пресс даже виден! Так что никто меня не может назвать ужасной, я всё равно правильный молодец!»

Я просто жила в откате и не знала, как выйти из состояния «я не знаю, что мне нужно».

*

Как таковых проблем с одеждой у меня не было. Когда я начала набирать вес, я заведомо прощалась в мыслях со своей одеждой 42-го размера и морально готовилась к 50—52. Честно. Причём это может показаться преувеличением, но так оно и было – я мыслила крайностями: либо ты толстый, либо ты худой. Середина? О чём вы?

Первое время я надевала штаны 44-го размера, они понемногу переставали на мне болтаться. Я носила их месяца 2. У меня не было паники по поводу того, что одежда сейчас, возможно, будет меняться. Просто принимала, как должное: ты становишься больше, значит, купишь другое.

Я сильно отекала. Как-то я надела тёплую кофту, куртку, и пошла на улицу. Через час вернулась, разделась и сначала испугалась: свитер настолько сильно впечатался в кожу, что появились борозды с кровоподтёками. На другой руке было то же самое. Сейчас, если такое возникает, то является практически незаметным.